На гастролях в Уфе всемирно известный музыкант рассказал, с кем проведет отпуск, зачем нужны фестивали и почему он не может осуществить свою мечту.

Говорят, точность – вежливость королей.  У классических музыкантов также. Не помню, чтобы Владимир Спиваков хоть когда-то опоздал или, того хуже, вообще не пришел на встречу с журналистами. В этот раз он тоже появился минута в минуту. А ведь еще пару часов назад он был в самолете, и по-хорошему ему нужно было отдыхать с дороги – впереди репетиция, вечерний концерт на сцене Башкирского оперного.

— У меня совершенно дикий график, — признался маэстро.  – Только что закончились два больших фестиваля в Омске и Перми. 10 концертов подряд – это очень непросто. А вчера еще записали с Национальным симфоническим оркестром кантату Сергея Рахманинова «Весна».

— Бесконечные перелеты – это так утомительно…

— Я занимаюсь тем, что люблю – это все окупает. Сцена лечит. Помню, Аркадий Исаакович Райкин просто лежал за кулисами, настолько плохо себя чувствовал. Но вышел к зрителям и играл! Я называю это сценотерапией. Попробуйте подирижировать лет  45 – и никакая физкультура вам не понадобиться.

— Владимир Теодорович, вы много занимаетесь с детьми. Благодаря Фонду, который вы создали многие мальчики и девочки, в том числе и из Уфы получили шанс играть вместе с «Виртуозами Москвы». А как впечатления от знакомства с нашей «девочкой-скандал» Земфирой, которая как-то пыталась подменить вас за дирижерским пультом?

— Да, проявила инициативу (улыбается). Во-первых, я считаю, что она незаурядный талант. И песни ее, и стихи – поражают, честно! В той области, в которой она работает, Земфира для меня номер один. Если помните, мы встретились с ней на специальном новогоднем проекте. Она очень волновалась и хотела много репетировать, что тоже говорит о классе артиста. Земфира очень серьезный человек. Мы репетировали несколько дней и, когда я не мог – у меня были другие дела – она в мое отсутствие взяла бразды правления в свои руки и работала с оркестром. Получилось, по-моему, очень симпатично.

— А как вы познакомились с творчеством Земфиры? Наверняка, ваши дочки ее фанатки.

— Им всегда нравились ее песни. Моя жена страстная поклонница Земфиры и постоянно слушает ее в машине.

 — Вы выступали в Уфе чуть ли не на всех концертных площадках. А не хотели бы сделать концерт на открытом воздухе для более широкой аудитории?

— Есть ряд обстоятельств. Во-первых, небесная канцелярия – мы не можем отвечать за погоду.

— Ну, ничего, под зонтиками будем слушать вас, как на знаменитом фестивале под Берлином.

— А играть как? Там-то все устроено соответственно. Нужна сцена, подзвучка должна быть – тут уж без нее не обойтись. Нужная аппаратура есть в России в считанных экземплярах. Один раз я играл такой концерт в Перми в прошлом году, было сорок тысяч человек. Они хотели и в этом, но пошел дождь – и все закончилось.

— В Уфе вас считают своим, но фестивалей вы у нас не проводите, к сожалению.

— Чтобы я стал совсем своим, нужно зал сначала сделать концертный – это вопрос первой необходимости. Это свидетельство развития общества, культуры. В конце концов – это экономически очень выгодно. Взять Кальмарский фестиваль во Франции. За две недели он делает годовой бюджет города. Все отели переполнены, в магазинах скидки – все скупают до пустоты. Женщины с восьми утра сидят в парикмахерских под  фенами, чтобы вечером прийти красивыми на концерт. А когда я случайно оказался там неделю спустя после фестиваля – пустота. Как у Салтыкова-Щедрина, где там пескарь живет, которого не беспокоили. Но люди гордятся, что у них есть этот фестиваль. Я много раз выступал в Америке, не только в крупных городах, таких как Нью-Йорк, Чикаго, Лос-Анджелес, но и маленьких городках. В некоторых есть симфонические оркестры со столетней историей – и это тоже повод для гордости.

 — В Башкирском театре оперы и балета очень остро стоит вопрос с инструментами оркестра. Они оставляют желать лучшего.

— Нужно решить этот вопрос. Есть примеры – президент Назарбаев купил оркестру инструменты. В Казани президент сейчас  покупает оркестру итальянские, а не какие-нибудь китайского производства. Это инвестиции в культуру.

Как только выйдет Закон о меценатстве, который пока в вибрационном состоянии, я наконец смогу сделать то, что хочу – подарить Национальному симфоническому оркестру России 20 инструментов.

— А сколько стоит один?

— Цены растут. Десять лет назад, когда оркестр только был создан, инструменты стоили 20 тысяч евро. Сейчас это порядка 50-60 тысяч. Инструменты, с которыми пришли музыканты, тогда повергли меня в шок. Я стал постепенно покупать хорошие. Сейчас я хочу подарить их оркестру. Кстати, я купил инструменты и для «Виртуозов Москвы». Но за подарок нужно заплатить налог в тридцать процентов – где они возьмут такие деньги? Получается не подарок, а Троянский конь.

— Я считаю, классика не должна вообще облагаться никакими налогами.

— Когда мы жили в Испании три года, мы были освобождены от налогов.

— Правильно! В отпуск туда собираетесь?

— Обычно я отдыхаю на юге Франции всей семьей. Мои дети живут в этой стране. Одна из дочек даже снимается там в кино.

— Раз речь зашла о семье, слышали о самом обсуждаемом разводе месяца? Первое лицо страны теперь холостяк.

— Ну, слышал. Я разводиться не собираюсь. Заявляю со всей ответственностью.

— А почему вы не появляетесь в программе, которую ведет ваша жена на канале «Культура»? Вы смотрите ее?

— Я вообще очень редко смотрю телевизор. Даже канал «Культура», а семейственность никогда не была у меня во главе угла. Зачем же я пойду в программу, которую ведет жена?