Во время концерта «Виртуозов Москвы» (21 ноября, Эвери Фишер-холл) с балкона на весь зал несся звонкий детский голос (по-видимому, дитя поставило своей целью заполнять все музыкальные паузы, а родителям жалко было потраченных на билеты денег, и они упорно не желали уносить малышку из зала). Несколько раз начинали верещать невыключенные мобильники. Услышав зажигательные звуки  Венгерского танца Брамса иные особо эмоциональные граждане стали громко хлопать в такт, заглушая музыку.

Все эти отвлечения не заслонили, однако, того приятного факта, что русскоязычная община Нью-Йорка дружными рядами двинулась на концерт своих старых любимцев, заполнила зал до отказа (многие так и не дождались лишнего билетика) и благоговейно выслушала программу, в которой за Боккерини (Симфония №4 с красноречивым названием «Дом дьявола») и Моцартом последовали диссонантный Шнитке (Соната для скрипки, клавесина и струнного оркестра – сделанное самим композитором переложение его Первой сонаты для скрипки) и трагический Шостакович (Камерная симфония — аранжировка Восьмого квартета, созданная недавно скончавшимся в Швейцарии Рудольфом Баршаем).

Разумеется, публика знала, что ее ждет десерт, который и был преподнесен без проволочек: миниатюры Шостаковича, Чайковского, Брамса и Пьяццолы завершили концерт.

Первое отделение тоже без «бисов» не обошлось: пианист Александр Гиндин, солировавший в Концерте Моцарта №9, воспользовался случаем, чтобы лучше   представить себя нью-йоркской публике, не очень хорошо с ним знакомой, и исполнил вне программы один из Ноктюрнов Шопена и Фантазию на темы моцартовской «Свадьбы Фигаро». Победитель конкурса Чайковского 1994 года и серебряный призер Конкурса им. Королевы Елизаветы в Брюсселе, Гиндин обладает солидной культурой и филигранной техникой, но его интерпретации концерта Моцарта недоставало той живости, характерности, устремленности, проще говоря — огня, которые были в игре оркестра.

Тут самое время отметить, что после небольшого периода «обкатки» новый состав «Виртуозов Москвы» играет лучше, чем когда бы то ни было, достигнув той степени отшлифованности, внутренней свободы и единства, которых нам не хватало после распада первого состава. Из той легендарной команды в оркестре остался лишь незаменимый контрабасист Григорий Ковалевский. И, конечно, сам Владимир Спиваков.

Маэстро, как и его оркестр, вобравший лучшие особенности спиваковского исполнительского стиля – такие, как интенсивность и теплота тона или внимание к деталям, — находится в великолепной творческой форме. В сольной партии Сонаты Шнитке его скрипка звучала с отчаянием и иронией, шутовским блеском и растерянностью, представив весь богатейший спектр эмоций и образов, вложенных композитором в эту насыщенную смыслами музыку. За сочинение Шнитке в программе – отдельное спасибо. Другое – за «драматургическое» видение музыкального произведения, которое, вместе с совершенством воплощения,  делает восприятие спиваковских интерпретаций таким захватывающим переживанием – идет ли речь о Пьяццоле или Боккерини.

Может быть в этом и есть секрет неослабевающей популярности «Виртуозов»? Я давно не видела такого обилия людей молодого и среднего возраста в филармоническом зале. Кстати, многие пришли с детьми, и за единственным вышеупомянутым исключением дети вели себя безупречно.

Майя Прицкер

RUNYweb.com (от 23 ноября 2010 г.)