Камерный оркестр «Виртуозы Москвы», Владимир Спиваков, дирижёр, Концертный зал Чань Шунь, Ванкувер, 6.5.2014

Повышенные меры безопасности на концертах классической музыки – большая редкость, но, я полагаю, в настоящее время такова судьба некоторых гастролирующих коллективов из России. Основанный в 1979 году скрипачом Владимиром Спиваковым, оркестра «Виртуозы Москвы» имеет интересную историю. Изначально находясь в тени почтенного Московского камерного оркестра, ансамбль был вынужден приложить большие усилия, чтобы получить признание Министерства культуры и официальный статус. Признание пришло в 1983 г. [на самом деле, в 1982 – примечание переводчика], но только в 2003 г. оркестр обрёл настоящий дом, когда был построен Московской международный Дом музыки. Можно вспомнить ранние записи Спивакова на EMI, однако репутацию ансамбль приобрёл, по большей части, значительным количеством более поздних записей под лейблом RCA/BMG и множеством гастролей по Европе. Находящиеся сейчас в гастрольном турне, посвящённом своему 35-летию, «Виртуозы Москвы» и Маэстро Спиваков, несомненно, достигли высокого положения в глазах россиян. Из-за этого на концерте наблюдалось некоторое напряжение: огромная любовь к Маэстро Спивакову русскоязычной (по большей части) публики внутри концертного зала была в явном контрасте с протестующими и их листовками снаружи.

Вероятно, всё это только подстегнуло музыкантов, чья игра была весьма энергичной и бодрящей. Конечно, в ансамбле произошла смена поколений – все концертмейстеры сейчас достаточно молоды – но типичный русский звук остаётся: выразительная сила скрипок и доведённый до блеска баланс струнных низкого регистра приводят к особенному результату. В ансамбле 25-30 музыкантов.

Открывший концерт Струнный Дивертисмент К. 138 Моцарта сразу же обнаружил этот характер звучания и симпатию дирижёра к гладким музыкальным фразам с аккуратно выверенными штрихами, но недостатка в живости исполнения не было. Эффектные контрасты выполнялись быстро и без запинки, одна группа струнных безупречно противопоставлялась другой. Дисциплинированное, но вместе с тем чарующее исполнение; возможно, слегка гипертрофированное, что не так уж часто услышишь в последнее время.

Очевидно, никакой российский струнный ансамбль не может не включить в свою программу неизменно актуальную Серенаду до мажор Чайковского. Не так давно Гергиев исполнил её для нас со своим «Страдивари-ансамблем», продемонстрировав перегруженное и грубоватое прочтение. Исполнение «Виртуозов Москвы» было другим: очень терпеливым и вылепленным, полным деталей и красоты. Первая часть звучала решительно, но на редкость отчётливо и утончённо. Гладкая, сформированная фразировка и контроль фактуры произведения передали нам приятный «романтический» пыл; красноречивый диалог (вопрос-ответ) между струнными группами также заслуживает внимания. Звуки знаменитого Вальса, полного невинного удовольствия, лились изящно. Медленная часть была одновременно глубокой и очень роматичной, демонстрировала необыкновенное богатство струнных низкого регистра и иногда почти плачущий тембр скрипок. На очень размеренной скорости она двигалась от нежнейших звуков до мощных эмоциональных выражений. Структурный контроль последней части был великолепен, прогрессируя от восхитительно тихого, пробного, сыгранного почти шёпотом начала до сильного и решительного финала – под совершенно уверенной рукой дирижёра. Может быть, кое-где и проглядывали следы расчёта динамического контраста, но, в целом, это была очень сильно исполненная и продуманная интерпретация, открывающая больше красоты и разнообразия в этом сочинении по сравнению с тем, что обычно приходится слышать.

Пожалуй, наиболее интересным сочинением в программы были две юношеские пьесы Шостаковича для струнного октета, опус 11. Несколько лет назад мне понравилось это поразительное маленькое произведение, исполненное в октетной форме (Камерным ансамблем Академии Saint Martin’s in-the-Fields), но его транскрипция для струнного оркестра просто ошеломляет, по крайней мере, в исполнении «Виртуозов Москвы». Нельзя сомневаться в мастерстве и силе этой группы инструменталистов! Они нашли удивительно богатую и разнообразную текстуру нижнего регистра в задумчивой Прелюдии, а мощь и напор – со всеми глиссандо – в (похожем на музыку Бартока) Скерцо были блестящи. Здесь на меня произвели впечатление плавность и единство всех частей ансамбля. По-моему, оркестровые транскрипции Двух пьес для струнного квартета (1931 г.) были менее показательно, хотя остроумие и тривиальность Польки как всегда располагали к себе, а исполнение было искусным.

Наверное, я бы хотел, чтобы финал концерта был менее броским и «танговым», чем «История танго» (1986 г.) Астора Пьяццоллы, но, видимо, включение в программу более «лёгкой» классики, чем некоторые другие коллективы, является традицией «Виртуозов Москвы». На самом деле, четыре пьесы этого сочинения были весьма интересны и позволили продемонстрировать четверых солистов-скрипачей (включая заслуженного концертмейстера Алексея Лундина). Произведение показывает танго начиная с его исходной обстановки Борделя (1900), через Кафе (1930) и Ночной клуб (1960) и заканчивая формой «сегодняшнего дня». Каждая из трёх первых пьес обнаружила уникальное качество проникновенного чувства, а «Концерт наших дней» не оставил сомнений в том, что прошлое осталось позади, привнеся намного более металлическое и колючее ощущение. Думаю, что после запоминающегося «Либертанго» в качестве одного из бисов большинство восторженных зрителей ушли с ощущением, что они, действительно, могли бы танцевать танго до глубокой ночи. И, да, протестующие рассеялись, даже если их сообщение осталось.

© Джеффри Ньюман 2014

Перевод C. Симоновой