Руководитель «Виртуозов Москвы» Владимир Спиваков приветствует мысль Диогена: слишком близко не подходить к власти, так же, как и к огню — можно обжечься. Пришло время, когда власть сама стала стремиться к ним, если не в духовном, то хотя бы в физическом смысле, в чем можно было убедиться на концертах «Виртуозов Москвы» в Органном зале 25-26 апреля.

Накануне Владимир Спиваков дал в Кишиневе пресс-конференцию. В зал вошел атлет-многоборец, пружиня шаг. Я знала, что главный виртуоз Москвы серьезно занимался боксом, но не до такой же степени. Десяток из прожитых лет на нем еще не видны и даже не собираются проступать.

В Кишиневе он 20 лет спустя — были вместе с Аллой Демидовой, когда исполняли «Реквием» Ахматовой. «Помню замечательный Органный зал, в котором плакали люди — каждая семья пережила трагедию сталинского времени, включая и мою семью». Мама Владимира Спивакова родом из молдавской столицы. Потом в его географии были Одесса — Ленинград — Уфа — Ленинград — Москва. Затем — Испания, куда в смутное время пришлось вывезти коллектив, и, наверное, у него был шанс стать «Виртуозами Барселоны». Чего — поздравим себя — не случилось. Зато позволило руководителю «Виртуозов Москвы» подружиться с королевской семьей и лично поздравить принца Филиппа с женитьбой на Летисии. На свадьбу предписывалось надеть ордена и медали. Ему сшили специальный сюртук, который после мучительных раздумий украсил российский орден «За заслуги перед Отечеством»: казалось, что такого не будет у многих. Когда придворные посмотрели на Спивакова и орден, сказали: «Монсеньор, вам в другой зал». В том другом заседали кардиналы. К наградам у него отношение нормальное: есть — хорошо, нет — может, даже лучше, не обременяет. И орден Почетного легиона, придуманный Наполеоном, не исключение: «Наполеону приписывают фразу: я сделал это, чтобы легче управлять людьми».

Когда-то Бернстайн сказал Владимиру Спивакову: «Имей в виду, что, когда ты будешь дирижировать, тебе будет трудно только с середняками. Остерегайся середняков. С большими артистами трудно не будет. Потому что у них горизонт дальше». Общаться с Владимиром Спиваковым интересно, так бывает с человеком, заранее настроенным на твою волну. Нам на его волну настраиваться не приходилось. Дирижировал он, кстати, той же палочкой Бернстайна, полученной в подарок много лет назад.

В коллективах, руководимых Владимиром Спиваковым, просвещенная монархия: «Демократия толпы — это не демократия, жонглировать словами я не люблю. Люди должны быть заинтересованы в своей работе, а человек, который ими руководит — должен их ценить и уважать. Ведь внутри нас есть зеркало, или что-то еще, от чего отталкиваются чувства человека: если он чувствует, что к нему как-то не так относятся, он станет относиться соответственно. В „Виртуозах Москвы 27 человек, а в Национальном филармоническом оркестре — уже 110, но я везде строю взаимоотношения по этому принципу. Наверное, это и послужило поводом к гигантскому удивлению в Америке — как можно меньше чем за четыре года создать оркестр такого класса и уровня“.

— А встречалась ли в последнее время музыкальная критика, которую вы назвали бы профессиональной? Или она вообще перестала вас интересовать?

— Критика, конечно же, есть, но нужно различать критиков-однодневок от музыковедов. Музыковеды еще сохранились, есть очень глубокие содержательные книги по истории музыки XX века, остались такие столпы, как Валентина Холопова и ее брат Юрий Холопов, единственный человек, который в свое время говорил о новой венской школе, додекофонии, серийной музыке. Критика на газетных полосах таковой, как правило, не является, так человек хочет себя показать, и часто это очень неграмотно. Просто элементарно видно, что критик, пишущий о каком-то сочинении, не открывал партитуру, может, и читать ее не умеет.

— Вы очень трудный член жюри, не терпящий несправедливости. Часто ли она торжествует на международных конкурсах? Как вернуть им былой престиж?

— Справедливости вообще трудно добиться, всю жизнь люди борются за нее в разных формах. Хотелось бы элементарного благородства, или хотя бы исключить элемент зависти. Когда педагоги начинают между собой воевать, идет подпольная игра за столом, я этого не выношу. Поэтому я трудный член жюри, председатель и т.д. На прошлом конкурсе Чайковского были большие сложности в этом смысле, и я стараюсь их свести к минимуму хотя бы тем, что не приглашаю некоторых членов жюри — любителей „подводного плавания“. Может, в этом году станет легче. На конкурсах много недоработок и мало свежих идей. В Испании я веду конкурс имени Сарасате, по поручению королевского Дома Испании, и там удалось кое-что улучшить. Они восприняли мою идею и пригласили в жюри двух молодых артистов, и это замечательно. Когда сидят одни пожилые — они ведь живут прошлым. Однако Фрэнсис Бэкон замечательно сказал: надежда хороша к завтраку, но не к ужину. Там у меня после второго тура для тех, кто не прошел в финал, устраивается консилиум: все члены жюри выходят к проигравшим и каждый отвечает, по каким причинам не прошел. У меня в свою очередь, появляется возможность увидеть, с кем я работаю. Ведь если человек начинает говорить совершенно не то и не о том, спрашивается, что он делал во время исполнения? Писал стихи?»

Руководить Международным благотворительным фондом в поддержку детей для Владимира Спивакова так же естественно, как и возглавлять Международный Дом музыки: «музыкант прежде всего человек, и на первом месте — человеческие качества». Он знает, как быть счастливым: «ощущение счастья дается через возможность делиться». На него посмотришь — прав…

Татьяна Мигулина

Экономическое обозрение (от 28 апреля 2007 г.)